Но понимание того, что для того, чтобы быть православным, не обязательно эмигрировать в прошлое, появится уже сейчас. Оказывается, на языке современной молодежной культуры можно говорить о том, что составляло святыни русского народа и тысячу лет тому назад. Не надо искусственной стилизации под сарафанчики, матрешки, лубки и так далее. Можно быть человеком современного стиля жизни и при этом все равно быть человеком очень архаичной, традиционной религии.

Нужно искать какие-то общие ниточки — то, что интересно им и что интересно мне. Такие акции могут очеловечить наш образ в глазах подростков. Ведь мы для них — как инопланетяне, живущие в другой Вселенной. Когда они видят священника и музыканта рядом, для них тема Христа станет чем-то более живым, нежели просто тема творчества поэта такого-то. В таком соседстве я не к себе заставляю прислушиваться, а к тому же Шевчуку. Чтобы его же слушатели серьезнее отнеслись к тому, о чем он сейчас пел.

И такое сближение уже начинается — причем даже тогда, когда я просто рассказываю ребятам в школах об этом концерте.

Для меня события того вечера важны тем, что теперь у меня есть право о них рассказывать. Ведь у любого миссионера должны быть какие-то заготовки на разные случаи жизни, в том числе и на самые клинические. То есть если я вхожу в аудиторию, пробую говорить по-человечески, но она в упор отказывается понимать, что такое трансцендентальная апперцепция, тогда, соответственно, я должен предложить им такой язык разговора и такую тему, которая была бы приемлема, спровоцировала бы на разговор, на диалог тех, кто изначально находится даже не на нуле, а в минусе, кто не желает меня слушать. Тогда я говорю о чем-нибудь из их мира, из их жизни. Вот поэтому для меня возможность рассказывать об этом рок-концерте важнее, чем сам рок-концерт.