— Поговорим о персоналиях. Можете ли что-то сказать о Борисе Гребенщикове?

— Вы знаете, я много лет мечтал о знакомстве с Гребенщиковым. Пока однажды все-таки лично с ним не встретился. После этого желание продолжить знакомство не появилось. У человека стеклянные глаза. Кажется, он нашел столь вожделенную им нирвану, и теперь рядом с ним лучше уже не стоять. И хотя личного опыта работы с ним у меня нет, но есть личная претензия к нему, связанная с песней «Город золотой». Дивная песня, к написанию которой БГ не имеет ни малейшего отношения. Мелодию (для лютни) еще в XVI веке написал Франческо да Милано. Стихи в начале 70-х годов ХХ века сочинил Анри Волохонский. Впервые их соединил рок-музыкант Алексей Хвостенко. Гребенщиков же, взяв чужую вещь, испоганил эту песню в самом буквальном смысле этого слова. Испоганить значит объязычить. В оригинале первая сточка звучит: «Над небом голубым есть город золотой», а у него — «Под небом голубым…». Это уже язычество, когда святыня оказывается под видимым небом, то есть всецело в рамках этого мира. Первоначально эта песня, довольно точно воспроизводящая текст Апокалипсиса (см.: Откр. 21), называлась «Рай».

— А Константин Кинчев, самый миссионерский рокер?

— Тяжелый рок находится за пределами моих вкусов. Но я могу радоваться, узнавая первые аккорды некоторых знакомых песен Шевчука: некоторые песни, образы нахожу гениальными. С Кинчевым — пока иначе: понимание между его музыкой и моим разумом, моей душою пока не достигнуто. Хотя когда я сижу у него дома и он ставит свои новые песни, и тут же можно следить за распечаткой песни и спрашивать комментарии автора — это здорово.