*          *          *

Письмо Елены Пахомовой

Мне Елена написала так: «Мне кажется, что Вас слушали и услышали (хотя бы отчасти); потому что речью все увязывается: и ощущение, что всё не так; и поиски себя вне “как все”, и боль, и многое другое еще, и Евангелие. А еще — Вам аплодировали. Так что не свистом единым... Время для проповеди было подобрано оптимально и лучше быть не могло — сразу после выступления Шевчука и в то же время тогда, когда выступили почти все. Ожидание любимых исполнителей не такое больное, как в начале концерта,— раз, и ожидание Шевчука в частности (на которого пришла б!ольшая часть народу) — два. Зал стал внимательнее после слов Юрия Шевчука: “Ребята, я прошу вас, отнеситесь к этому серьезно; это важно”. Забавно реагировал народ на всякие живые слова типа “покойника в отпуске”. Располагают. После концерта — ушла я с него, к сожалению, раньше, чем он собственно закончился,— пообщалась некоторое время с подростками лет четырнадцати-пятнадцати. К Церкви отношение не ахти: “Какой ужас, как так можно — у священника мобильный телефон”, “Мам, ты представляешь — концерт начался с того, что вышел священник!!” (полезно читать, что на афишах написано...),— к Вам отнеслись, если это перевести на адекватный людской, как к человеку, который говорит правильные вещи; уважительно (и тут уже дело не в том, что представил Вас им любимый Шевчук, а в том, чт!о именно и как говорилось). Кроме времени проповеди, был занятный нюанс в ее начале — “С Рождеством вас, люди!” (не “ребята”, не “друзья”, не “православные” — а именно “люди”). Что тоже сыграло. А еще сыграло то, что это была не проповедь, а прямо “с места в карьер”. Всё послушали — опомниться не успели.