Конечно, мне был важен не только отзыв молодежи, но и реакция церковных людей. Та двухлетняя пауза между появлением идеи и ее реализацией сняла много возможных недоразумений. Во многих беседах (как частных, так и перед аудиториями) я говорил об этом проекте. В конце концов сама мысль о возможности такого взаимодействия в церковной среде перестала казаться чем-то недопустимым. И в Петербург я ехал уже не как инициатор, а «за послушание», откликаясь на просьбу, исходившую от людей, несущих вполне официальное церковное служение.

Но самое интересное было потом. Конечно же, на этом рок-концерте мы ходили по минному полю и боялись, какая реакция будет у церковного начальства. Реакция превзошла все наши ожидания: Петербургская епархия не отказалась от своего отцовства этого детища.

После концерта мне довелось уже обсуждать концерт с архиепископом Костромским Александром, главой отдела по делам молодежи, и с архиепископом Белгородским Иоанном, главой Миссионерского отдела нашей Церкви. Реакция была самая положительная. Церковный официоз — газета «Московский церковный вестник» — также поместил положительный очерк и опубликовал мою концертную проповедь (кажется, это первый случай за последние два года, когда эта газета полностью публикует чью бы то ни было проповедь).

Мой рассказ об этом событии в Московской духовной семинарии также был встречен более чем заинтересованно, и из нескольких сот студентов никто не счел необходимым воспроизвести столь расхожую еще совсем недавно гипотезу о тождестве «рока-шаманизма-сатанизма-модернизма»…

Когда в октябре 2004 года я выступил на рок-концерте «Золото на черном» и потом рассказал об этом управляющему делами Московской патриархии митрополиту Калужскому и Боровскому Клименту, он даже с некоторым  удивлением отреагировал – мол, что же в этом такого особого: в решениях недавно завершившегося архиерейского Собора специально говорилось о том, что необходимо привносить элементы современной молодежной культуры во внебогослужебную проповедь…[32]